Жоржик прекрасно это понимал, но принципиально, в любом состоянии и способом передвигался в сторону дома. Патитучка с Джынджыром охотней пользовались гостеприимством, совместно...
5
...раздельно укладываться с Танцулькой и указал на забронированную своим телом тахту. Патитучка прекрасно знал, что в противном случае ему не дадут уснуть, и не боялся подтверждений их нетрадиционному совместному отбою с Джынджыром. Здоровый сон был дороже неоправданных слухов. Патитучкин короткометражно-тревожный сон был всё равно прерван баритонально-триольным храпом Джынджыра. Танцульке от этих беснопений тоже не спалось. Патитучка любезно вызвался проводить её до дома, где ему приспичило мокрое дело. Отойдя за расстояние прямого подсматривания, он щедро оросил землю и, вернувшись, обнаружил приклеившийся к Танцульке подорожный патруль. Он отклеил ментов, соврав, что это его девушка и, подавив щемящим сердцем всякие мысли, дружески с ней расстался. Вспомнив, что забыл басовый инструмент в гостях, одинокий в ночи махнул рукой в сторону вчера и, заплетаясь фирменной походкой, пошагал домой.
Утром, ближе к ужину, он вернулся за басовкой. Клаус вынес её и убил наповал своим видом и формой без одежды №1. Его красные плавки на голое тело в велосипедных очках прекрасно монотонно сочетались с басовитым кофром. Патитучка пятибалльно оценил костюм друга, отметив лишь нехватку ласт и какого-нибудь водоёма. Михельсон принял шутку на грудь вместе с похмельными градусами по шкале Ферейнгейта и, попрощавшись с товарищем до вечернего концерта, немедленно воспользовался советом и нырнул в ванну. Но сводный водопроводный оркестр очень фальшиво исполнил ему известную фугу на тему "если в кране нет воды" и Клаус стал звонить Кучеру, чтобы тот на правах мужа хозяйки квартиры вызвал бригаду настройщиков труб. Пока шли водяные жил-конторы, сломался соседский штопор, одолженный намедни. Когда вода наконец-то пошла, от её напора выбило все пробки, включая винную, неподдающуюся ковыряниям. Пока похмельные электрики тянули провод, время и деньги на поправку здоровья с хозяев, Михельсону явилась муза в виде нескольких новых композиций. Одну из них он посвятил несчастному Патитучке, частенько с хмурого похмелья заваривающему под язык чай из пакетиков. Вторую он посвятил всем утренним понесредникам после "таблетки". Третью всем серьёзным мужчинкам в полном рассвете сил из служб спасения коммунальных услуг. Четвёртую - их частым гастролям в черте города с долгими дорогами и Джынджыру как рулевому - лично.
Как обычно на нём, то есть на его едва стареющей девятке и поехали демисезонные в алфавитный клуб радовать публику каверами и старенькими песенками самопального производства про текильно-кактусово-блюзовый несколькодневный запой на родине жука-потатогрыза и возвращение со скоростью 140 вниз по одной из центральных улиц столицы.
Так и прикатили они в "АБЦ". По пути Патитучка много отпивался хлебом, а Нафаня по укурке шибко веселился. В результате обоим понадобился слив. Вместо того чтобы зайти в клуб и в крайнем нуждой случае отстоять общую очередь в сортир без опозновательно-половых знаков, они скрылись в близ растущих кустарниках, нарвавшись на засаду бойцов здешнего отделения лимиции. Люди в сером не медля, стали арестовывать нарушителей закона о поливе зелёных насаждений. Дует лохмато-писающих мальчиков, всё же успел пометить местность, чем ввёл в заблуждение местных ищеек и других шелудивых кабелей. Ко всему прочему у них не было с собой аусвайсов, и всё грозило закончиться в обезьяннике. Патитучка стал придумывать на арестантском ходу легенду про телевидение, приехавшее снимать про них передачу. Менты тормознули во всех смыслах, а грибоедовская фраза "дяденьки отпустите нас, мы больше не будем" с уточнением чего именно, окончательно разжалобила, и они отпустили писателей по открытому воздуху.
Демисезонные свободно вздохнули спёртым постоянными посетителями воздухом и, разлив по пластиковым стаканам, стали готовиться к концерту. К ним заметно присоединилась Нана, привёзшая свою подругу ещё по девственности и, познакомив с Патитучкой, голодно...
6
...сыто посматривали друг на друга и на предложение хозяйки уединиться в специальной комнате, дали согласие ещё выпить. Досчитав до первого поезда на Кукуево, нанина подруга засобиралась домой, дабы успеть до пробуждения своих деток. Патитучка был настолько пьян, что взялся провожать. Поняв лишь на полпути, куда его забрасывает пьяная судьба, он не стал менять решения, продолжая делать вид, что слушает очень интересный рассказ про бывших мужей и оставленных ими наследников. Вдруг что-то мощно ударило его по всему телу и обдало жаром. Не сразу прейдя в себя, он понял, что состоявшуюся спутницу, но не по жизни он успешно куда-то проводил и находиться в до боли знакомом месте. Второй удар словно окунул его в прорубь. Он понял, что стоит на центральной площади станции "Отвратное", куда меньше года назад ездил со своей любимой, тестировать её беременность. Третий удар совпал с глотком из баночной отвёртки и, впав в забытьё субвэя, багажом поехал домой вместе с зачем-то прихваченной на проводы басовкой.
Встретили хмуро-утреннего Патитучку бокалом чая с ханкой. Нана успела до пробуждения любимого заштукатурить ветхо-стареющее лицо и присобачить шиньон. Клаус выпил за упокой патитучкиных чувств и пообещал в завтрашней "таблетке" познакомить его ещё с одной подругой давно замаранной наниной непорочности. Отрулив саундчек, демисезонные сошлись мнением с паном директором Вульфом в необходимости грамотно похмелиться. Джынджыр наотрез крайней плоти отказался ехать за рулём. Тогда Нана вызвалась отвезти труппу (группу в состоянии лёгкого опьянения или сильного похмелья) к ближайшему розливу хлеба. Вульф прикрыл отсутствие глаз сварочными пенсне и командно занял штурманское место Клауса, предложив тому задний ряд с остальными трупами. Обкуренного Нафаню оставили в гримёрке прибитым гвоздём вместо зеркала.
Проехав по прямой несколько сотен метров до хохломского вокзала, при этом несколько раз нарушив "па деде" и чуть не создав "дете пе", Нана высадила похмельный десант возле забегаловки. Пётыр, изгрызший в ожидании аварии ремень безопасности, поправив очки, изрёк:
- Как хорошо ездить с Наной, такая уверенность в завтрашнем дне, - и пригласил всех в питейное заведение, где по непроверенным пока разведданным разливали прилично неочищенный хлеб с отрубями, беспощадно истребляющий похмелье.
Вернувшись к жизни, демисезонные обнаружили Грибоедова в иномарочном салоне в компании джынджырского кузена Михлавеласа, вдувающими паровозами убойную шмаль с шишечками. Нафаня внимательно слушал исповедь своего добропыхателя, в которой тот доходчиво и медленно объяснял, что хорошая трава - лучший способ завязать с пьянством. Грибоедов добил пятку, а во время выступления вдул в недавно освоенный зубной аккордеон весь содержащийся с утра желудочный рацион из маковой росинки и двух кораблей с гуманитарной помощью из Чуйской долины и на глазах у изумлённой публики полетел. Его полёт ненадолго прервал Джынджыр, метнув в него барабанистую палку и перебив образовавшиеся от всего выдохнутого крылья. После выступления он надавал за это кузену-травокуру люлей и попросил его приостановить посыл любвеобильных флюидов Нане. Джынджыр объяснил рекордсмену-бабнику, что это дама его друга, за которого он в случай чего оторвёт соблазнителю-обидчику орудие массового вожделения. Михлавелас дал брату гарантийный талон на то, что не тронет михельсоновской любви, которую видел впервые и попросил давать ему для утоления мужского голода ключи от холостяцкой квартиры в обмен на выпивку, которую он растамаживал в пользу государства и себя. Джынджыр дал согласие и забрал первую партию винодельного товара урожая демисезонного зарождения, чтобы выпить с друзьями в их профессиональный день. После первого же посещения Михлавеласом с группой смоковниц джынджырских пенат, был обнаружен сплошной хаос, увенчанный фаянсовым скакуном с заткнутым в стоке рулоном гадильной бумаги и хозяин молча...
7
...говоря, Джынджыру было наплевать. Он попрощался с остающимся в новой компании Патитучкой и пожелал ему удачной охоты. Душа тусовки Юла, очень бойко общалась с народом на все стороны застолья. Будучи филологом, она изыскано приукрашивала родную речь нецензурными словцами, с эффектом неразорвавшейся секс-бомбы рассказывая байки и анекдоты. В том же ключе она затушила удлинённую мундштуком сигарету и, бросив её в след за последней хохмой, пригласила Патитучку в гости.
Однокомнатная холостяцкая келья в районе образцового театра кукол была заслежена ещё недавним хлебопитием в виде горной системы застольной посуды с останками речных гадов. Увязавшийся за ними старый приятель Юлы с неприличной фамилией Гудок, зовущийся в близких кругах Просто дядей, вытащил купленное по случаю знакомства продолжение банкета и немного пролил его. Употребив оставшееся, он достал из холодильника недопитый в прошлый раз хлеб и разделил его с Патитучкой. Юла наотрез зазевала и, одним движением вытащив из стены кровать, упала на неё и вырубилась. Поняв, что созревший клиент первым проявивший инициативу вскоре будет совсем потерян, Патитучка добил зелье и стал выпроваживать Просто дядю восвояси, заявив, что тоже хочет спать, а здесь ещё Мойдодыр не валялся.
Закрыв дверь за недоумённым Гудком, явно рассчитывающим на ночлег, хоть на кухонной софе, Патитучка перетащил в кухню ландшафт былого застолья, перебивающий сладко-пикантный аромат задремавшей хозяйки и вопреки всей своей нелюбви к посудо-омовению, отдраил её с особой жестокостью.
Пробудившись от пододеяльного лазутчика, Юла пообещала вернуться после лёгкой уборки, но увидев волшебство гостя и "Комета", пала с дифирамбами в объятия Патитучки. Упоённые новыми чувствами на старые дрожжи, они быстро вырубились, а по утру, спросонья почти сразу вспомнив намедный вечер, ещё раз познакомились и мило ещё немного повалялись в форме одежды №0.
Патитучка отказался от завтрака в постель, сославшись на похмельно-диетический синдром, и подгоняемый желанием хозяйки успеть на шейпинг, собрался с вещами и мыслями на выход. Он поощрил поддерживание крупных, но фигуристых форм Юлы прощальным поцелуем в экзотически-библейский профиль с короткой стрижкой и, неохотно простившись, двинулся в сторону указанного транспорта.
Обоюдно брошенное обещание "до встречи" висело в воздухе и телефонном эфире всего несколько дней, пока Джынджыр не созвал друзей на свой день порождения. Соорудив как обычно из снятых с петель дверей банкет не для рядовой пьянки, гости со славящими виновника торжества тостами стали планомерно напиваться. Присутствующий в единственной комнате, но в некотором отдалении от трапезы девичник во главе с недавно нарисованной тонами ностальгии Репкой, почти не мешал собравшимся по поводу. Глуповатые взгляды неприглашённых, но и не выгоняемых жадно впитывали всю, не всегда понятную их недокругозору информацию, чтобы потом на специальном консилиуме перемыть её вместе с манерами и внешностями новых в демисезонной тусовке людей.
Со стороны снимаемой видимо-камеры всё это выглядело диковато, пока не случилось пьяное явление О с поздравлениями брата. Загуляв по этому же поводу ещё на работе, старшая сестра новорожденного весь день готовила праздничный спич и спешила его произнести. Поэтому, увидев любимого родственника в компании обрадовавшихся её приходу друзей, выпалила, что имела она "всех вас по нотам", и ещё дважды повторив эту фразу, перешла к ежеминутно и однообразно повторяющимся тостам про любовь к самому замечательному человеку v своему брату. Гости во всём соглашались и несколько раз пытались тоже внести свои дополнительные пожелания, но были тут же перебиты и посланы О далеко...
8
...близко к влюблённости. Оставшиеся у Наны с Клаусом в задней комнате с аналогичными мыслями Патитучка и Юла, договоривались до утра не влюбляться друг в друга, сохранив нежные отношения под названием "дрючба".
Проснувшиеся выполнившими долг по зарождению новой пары чувств, хозяева демисезонного приюта готовили завтрак и зазывали на него новозлачных. Они жарили то, что ещё вчера после варки было пельменями. Добавив в жаркое из неживородящегося мяса и водо-бумажного теста, двухпроцентной сметаны, все так плотно подкрепились, что не могли долгое время встать из-за стола. Даже следящая за фигурой Юла поняла истинный смысл слова "застолье". Нана тоже боялась растолстеть, но ей это не грозило. Некоторые, приметив её аппетит и перманентный голод, подозревали наличие глистов или супер-прямой кишки, так как другого объяснения поглощению пищи не находили.
Тем временем наступили голодные демисезонные времена. Вулф разошёлся с Клаусом в репертуарных и других вопросах, включая виртуальную спортивность коллектива, и покинул директорский пост. Сам он хоть и давненько не брал в руки шашек с шахматами, а мяч и того больше, пропагандировал здоровый образ жизни. При этом утро своё Пётыр начинал с водных процедур в виде прозрачно-сивушного йогурта. Его около спортивная карьера закончилась прощальным баскетбольным матчем два на два с половиной, когда они в паре с Мкртычем в упорной борьбе переиграли команду Патитучки, которому в качестве партнёров подсунули дебютировавшего в этом виде спорта набирающего вес безвестного далеко не юношу и Андроса, постоянно берущего тайм-аут и бегающего в раздевалку похмеляться.
Клаус сделал оргвыводы и, взяв на себя функции администратора, начал пробивать дальнейший организационный путь сам. К репетиционным сега-мега баталиям добавились мини-турниры по соответствующему размером фут-залу. Выбранное под первые игры помещение зала для актов не удовлетворило многих условий созданной тут же федерации БИДЕ (боевые искусства дворовых единоборств) и, разбив несколько окон почти на вылет в низший дивизион, демисезонные футболисты пробили доступ в микро-спортивный комплекс ликбеза. Назвав команду "Братья Блюй", они не замедлили Волоса в создании альтернативной команды "Братья Баул", куда вошли его барыжные сотрудники - сыгранная на лохотроне по одеванию и обуванию населения тройка хохломских легионеров: Кучуча, Пертруча и Островко. С правилами и сутью игры был знаком один лишь Островко, поэтому он взял на себя капитанские полномочия и повязку на ногу. Противостоять этой команде оказалось делом нелёгким. Пользуясь тактикой отечественного футбола, они демонстрировали такой сумбур, хаотично меняя игровые позиции и вратаря-гонялу, что демисезонный противник не всегда знал, как им противостоять. Выставив в хоккейную раму Джынджыра, ему в защиту Патитучку и вдоль продольных стен опорных полузащитников с элементами контр-нападающих Клауса и Жоржика, "Братья Блюй" оказывали не всегда, но достойное сопротивление. Судьба постоянно сводила эти команды за неимением других в финальных матчах за кубок хлеба, покупаемый каждым себе и тотально распиваемый в независимости от исхода встреч и турниров.>>>
