Ног у него не было. Он работал в кабинете биологических наук манекеном. Его левая половина была без кожи, и были видны мышечные ткани и внутренние органы. Еда была тоже бутафорская, а бутылка наполеоновского коньяка переполнена слабо заваренным чаем. Поняв бутафорский подвох, демисезонные вынесли Патитучке выговор за бардак, сломанную ортопедическую педаль газа для бочки, да...
8.
...да присобачил красивую этикетку с перечёркнутой напрочь морквой. "Ханка морковная ядристая. Крепость 41 оборот вокруг яранги. Пить возбуждённым. Срок хранения 13 месячных. Цена в розницу, какая разница". Сиё пойло было исключительно подарочным, и выпускалось Патитучкой к дням рождений друзей. Осень очень богата на роженцев в выселках, многие появляются на свет после пьяных ночей новогодних, женских, и мужских праздников.
Открыватель сезона Вайдадон Смит, собрал друзей в лесу, где до сих пор скрывал свои задние части тела от воинских обязанностей. Получив в подарок эксклюзивный пузырёк с ханкой, он вдул его в свою плоть, и был таков. Его тело уложили под тенью пампасов, и пропили оставшимся в живых составом. Нашедшие скрытую джунглями антивоенную тропу, Патитучка, Акил и Скутер, выпили как следует за здравие и упокой усопшего, и вернулись к повседневности. Патитучку с пьяну потянуло к недолюбленной Гусыльке. Семейство Гусликов не могло понять столь поздний и пьяный визит несостоявшегося родственника. Патитучка гнул свою линию в сторону расстеленной постели. Он сам точно не знал, чего больше хочет спать или Гусыльку. Та, не дожидаясь окончательного выбора оппонента, пустила сопли бахромой, и вынудила Патитучку отказаться от мысли сожительства. Выставив своё тело и разум за дверь, Патитучка канул в небытиё, и мысленно перенёсся на базу.
На базе Патитучка пришёл в себя, и понял, что он не один. Его второе Я требовало незамедлительной капитуляции и пересмотра прав потребителя пьяни. Выпив горячего свекольного чая, Патитучка, протрезвел одним глазом, и принял участие в марьяжном турнире. Криво расписав пулю, Клаус постоянно перезакладывался или забывал снести прикуп. Ыд Ак постоянно лез на мизер без семёрок, и отгружал горы вагонами. Пару раз он получал канделябром от лампы дневного света по темени за кривую пересдачу и попытки раньше времени узнать прикуп. Его девушка Крыся, несостоявшаяся модель, самовлюблённая до тошноты окружающих, заколебала всех своими постоянными капризами с невралгическим кокетством и вывела Трытюка из состояния душевного равновесия. В глубине души добрый и немного уравновешенный Трытюк сделал девочке последнее чайное предупреждение, привезённое из последней командировки на чужбину, и убедил Крысю вытирать революционного цвета помаду перед чаепитием. Она уже успела пометить весь пластмассовый сервиз своей несмываемой косметикой.
Трытюковская невеста Икса осталась без шести взяток, и чуть не влепила пощёчину Крысе, как тотальному раздражителю. Но напуганная Третюком Крыся уже помалкивала, заискивающе поглядывая на товарищей своего бой-френда. Протрезвев уже обеими очами, Патитучка ощутил в них тяжесть, и поспешил с двуспальным гробом-кофром на боковую причердачную лестницу. Он выигрывал довольно большую сумму, но ослабший от беспробудного пьянства разум сговорился с сонной артерией, и взял верх над бодростью. В полудрёме Патитучка дал добро на замену себя Крысей, утверждавшей, что имеет второй юношеский разряд по карточному марьяжному козлу, и растворился во сне.
Проснувшись от нехорошего предчувствия, он вернулся на базу, и обнаружил результаты беспроигрышной партии. Сменившая его Крыся, по свидетельству Трытюка, хватала всё подряд на распасах, не смогла ни разу сыграть голубой мизер, и полагалась на голого короля и вторую даму. В результате проиграв кучу по ботвейке за вист, была прощена за ненадобностью, и обрадованная амнистией послана за догоном в коммерческий ларёк. Ыд Ак ещё некоторое время барабанил Крысю, пропуская репетиции. Затерев её в пыль, он вернулся к творчеству, но его место стукача запаса, было занято уже Чубыром, разбивающим мощными фанками и свингами железо, пластик и сердце своей принцессы Дыаны. Барабаня на перепонках посетителей репетиций, он добился руки, сжимающей сердце красавицы принцессы, и вскоре тоже канул в...
9.
...в творчестве демисезонных появлялись и исчезали новые композиции, перевыполняя план по изготовлению хитов, Клаус и Ко, получили переходящий вымпел с коллекцией значков ударника коммунистического труда. Построив коммунизм на отдельно взятой базе, демисезонные устроили народные гуляния, приуроченные к великому мартобрю. Расчертив новый календарь, они планомерно шли к сокращению весны и осени, и отмене зимы в пользу лета, но, не поладив с экологией, допустили ряд непоправимых ошибок.
Теперь зимой светили все источники электроэнергии, включая солнечный квартет, зато летом падала прошлогодняя небесная манка и другие не очень жидкие осадки. Досаженные природными условиями и собственной глупостью, беспросветные головы высельских вождей, не остановились на достигнутом. Вслед за понесредниками и мартобрём, была введена новая система перехода на летнее время вручную. С тридцать второго мартобря циферблат часов заменялся с дюжинного на чертовски дюжинный. Добавляя в сутки ещё пару часов, прогрессивный высельский народ чаще стал выигрывать сам у себя время. Не врубившиеся в эту фишку притормаживали теперь всеми лаптями, вечно перерабатывая и не высыпаясь.
Массовые народные гуляния по поводу увеличения количества праздников и выходных, переросли в массовые народные волнения по причине участившейся безработицы и пьянства. Правительство неизвестно кем выдуманного Ельсона Шалулы Шамандейлы было послано в отставку. Самого предводителя и узурпатора найти не удалось, и, высказав ему недоверие ультиматом (не опуская имена существительные и существенные), оставили его на следующий срок без права переписки с соратниками.
Пользуясь случаем, Волос, ушёл в радикальную донельзя оппозицию и передвигался с алым знаменем, перечёркнутым конфедерацией со стёртым от времени черепом без глаза и с костями в виде свастики в сторону базы труда и отдыха. В его кармане похлюпывала своим совершенством баночка проспиртованных сухофруктов, только что приобретённая у местных шаманов, и заговоренная ими на распитие с демисезонными товарищами по духу, но не по политическим взглядам и мышлению.
Его дорогу перешла чёрная от сумерек и настроения кошка, тень которой превратилась в нечто пугающее и угрожающее. Три немытые хари, неизвестного национально-сексуального меньшинства потребовали от Волоса свернуть его рокенрольльный пролетарский стяг, и отдать им содержимое его карманов. Майкл не успел издать победный клич, одновременно взывающий о помощи, как получил тройную порцию отменных тумаков.
Его жизнь спасла гуляющая в темноте собачница, напугавшая гоп-компанию своей злобной левреткой. Подонки спешно ретировались, оставив Волоса лежать на мартобрьском снегу в состоянии тройного нокдауна. Из его и без того изрядно поломанной грудной клетки хрипом вырвались слова благодарности спасительницам, и Майкл короткими перебежками дополз до базы, в четыре приёма осушив не сданную врагу в виде трофея хань из сухофруктов.
Демисезонные обнаружили сильно раненого и тяжело пьяного Волоса у подъезда ликбеза. Его изнурённое побоями и алкоголем тельце, друзья уложили на кушетку в холле. Сделав под местной анестезией, в виде спирта со льдом, переливание крови тёплой водочной клизмой, демисезонные санитары мало волосатого тела, наложили на повреждённую поверхность рёбер меловую сетку, и, накрыв всё это безобразие высушенными после детей матрасами, бросили пострадавшего умирать. Матрасы, служившие беспризорным по случаю каникул ученикам постелью, навеяли Волосу беспечные и безгрешные сны. При этом Майкл не рисковал забеременеть от некогда подмоченной детками ваты, по причине их недозрелости во всех отношениях и собственной неженственности.
Волос ещё не знал, что проспит по меньшей мере до конца начавшегося в сию минуту на базе труда и скорой помощи дранк-уикенда, и...
10.
...и передвигался с алым знаменем, перечёркнутым конфедерацией со стёртым от времени черепом без глаза и костями в виде свастики в сторону базы труда и отдыха. В его кармане похлюпывала своим совершенством баночка проспиртованных сухофруктов, только что приобретённая у местных шаманов, и заговоренная ими на распитие с демисезонными товарищами по духу, но не по политическим взглядам и мышлению.
Его дорогу перешла чёрная от сумерек и настроения кошка, тень которой превратилась в нечто пугающее и угрожающее. Тут как серпом по ленинским местам, Волос, молниеносно вспомнил, что с ним это уже происходило. Он схватил свои ноги мозолистой рукой, ибо второй придерживал многоградусный компот, и стрёмной головой помчался прочь от этого проклятого места, между пансионом для престарелых дошкольников и лабазом-небоскрёбом. На ходу, в один приём, Майкл испил для храбрости переполненную банку нетерпения, и замертво упал у подъезда собственного дома. Он так никогда и не узнал, что бежал от собственной тени, спотыкаясь от мгновенного опьянения, а смерть намного опередила его мысль о безопасности.
Прийдя в себя через некоторое время, Волос, с горечью изжоги подумал об очередной утрате смысла жизни, но был безгранично рад, что на этот раз били не сильно, а главное не больно. Разбитые в падении колени рук и ног, навели Майкла на эти мысли, но позволили-таки подняться, дойти до лабаза имени 53-летия великого мартобря, чтобы реабилитироваться перед Дионисом. Влив на не такие уж старые дрожжи дозу необходимого алкоголя, Волос не успел удивиться слишком быстрой потере сознания, пал на карачки, и медленно поспешил на них домой.
Майкловская мама была безгранично рада мучному появлению старшего сына. Её муж, папа Волоса и Организьмы, пришёл на бровях первым, и давно уже спал. Осталась последняя надежда на младшего и любимого сыночка.
Когда стало совсем поздно и тревожно, мама вышла на встречу Организьме. Она споткнулась о его тельце, сиротливо лежащее пластом на коврике под дверью. Так разрушились её последние мечты о благополучии и семейном счастье. Младший потомок шёл неустойчивым, но верным шагом по стопам отца и брата, шатким, но заветным.
Его довольно среднее и не очень техническое образование закончилось с появлением дома старенькой барабанной установки, подаренной Джынджыром. Всё чаще стал он появляться на базе труда и отдыха в компании своих друзей Пантила, Коряшки и Грегора, жадно поглащая аккорды и ритмы демисезонных, с мечтой сколотить свой ВИА. Вместе с музыкой они стали познавать основы пития и обкуренного бытия. Их прозвали шурликами. Вскоре все привыкли к ним, хотя порой не замечали из-за их небольшого роста. Они ютились между порталами и фактически не отсвечивали. Пользуясь, случаем и авторитетом, Организьма чувствовал себя как минимум корольком детской площадки и прилегающих к ней песочниц. Избалованный Волосом, освоившись, он дошёл до панибратства:
- Вот, ты, тебе, сколько сахара?!?!?! - крайне любезно и дерзко спросил он однажды Жоржика.
- Как всем, - оторопев, ответил тот, испугавшись не столько за себя, сколько за молодого хама, на которого вопросительно устремились выжидающие последствий демисезонные взгляды. Бить больно его не стали, перевели в безобидную шутку юмора, но на раздачу кипятка и сахара больше не ставили. Несмотря на относительную безобидность выходки, осадок в душе Жоржика остался, и, затаив на Организьму зло, он по традиции излил все помойные осадки, в виде града тумаков на Кизлоду, для профилактики, чтобы та не расслаблялась и не совершала однокоренных со своим именем проступков. Жоржик быстро и с огромным энтузиазмом пополнил кизлодную коллекцию лётных очков за...
