23
...в нутре каждого несознательного демисезонного бродил коктейль из крепких алкогольных напитков и остатков разума. Выйдя из мукообразного состояния окружающей среды, укрывшись в стенах своих убежищ, они были ещё далеки от выхода из мукообразности сознания, утерянного на вечеринке. Поэтому Клаус, Жоржик и Мартен приняли единственно правильное решение и легли спать. Правда, третий оказался в одной постели с девушкой второго. В этом не было для них ничего удивительного, ведь с недавних пор, в тайне от всех Мартен перевербовал Длинолю и стал пользовать её бюро добрых услуг.
Не подозревавший ни о чём Жоржик, в свою очередь очутился в жарких объятиях ненадолго забытой Кизлоды, по пьяной инерции и памяти, забредший на огонёк её приюта для охотников за утехами и интригами.
Лишь душа Патитучки, почувствовав недобор эмоций и токсикаций, ведомая Вулфом в район припаркованных улиц, желала ещё вливаний алкоголя в новый коллектив.
Его карман, содержащий стопку билетов на грядущий концерт, быстро опустел. Все встреченные по пути к субвею прохожие, стали обладателями контрамарок на предстоящий через понесредник концерт демисезонных и дискотеку для учащихся ликбеза, по случаю наступления старогодних каникул в зале для такого плана актов.
Опьянённый морозом и ханкой прошедшего мероприятия, Патитучка был одержим идеей аншлага скорого концерта и неудержим Пётыром в порывах ветра и общения с прекрасной половиной цивилизованного человечества. Почувствовав себя созвездием Пылесоса, Патитучка, хотел чтобы все девушки, на которых он клал свой прибор ночного видения, ответили ему взаимностью и разделили его звёздную болезнь, от которой он ещё не сделал прививку, и полюбили его всеми своими формами, глупостями и наивностью.
Очутившись в вагоне подземноводного транспорта, Патитучка и Вулф, встретили Ыда Ака, проводившего свою новую пассию после вышеописанного рок концерта, и принявшего предложение о незаметном присоединении к требующей продолжения банкета компании. Патитучка стал объектом внимания троицы сидящих напротив девушек, и подбодренный Пётыром, он вручил им билеты на предстоящий концерт и фотографию своего ВИА.
Девушки поинтересовались не холодно ли их собеседнику, и кто его спутники. Рваные вдрызг джинсы Патитучки были несопоставимы с сильным похолоданием, но их обладатель уже был далёк от каких-либо ощущений, и, представив друзей, стал подписывать фото на память.
Оставшийся за кадром Вулф, выхватил у витающего в пасмурных облаках ранней славы фотокарточку и подрисовал к известному квинтету неровную окружность, двоеточие с крючочком и палочку, подписал, что это он и, расписавшись с обратной стороны, поставил точку. Не рассчитав силу росчерка пера, он пробил фотобумагу, и угодил Патитучке в глаз, хоть и на снимке, но потерпевшего это сильно возмутило.
В этот момент в вагон вошла особа, с виду совсем не тяжёлого, как у всех истинных рокеров поведения. Её утеплённая юбка, укороченная по самое не балуйся, привела всех пассажиров в восторг. Увидев реакцию окружающих и товарища по неодетости, она подарила Патитучке улыбку. Тот чуть не умер от ужаса, увидев расставленные в шахматном порядке зубы, чередующиеся с железными фиксами, в прошлом, видимо, золотыми. Достав из прихваченной сумки запасную, целую пару штанов на случай замерзания, Патитучка, предположил на весь вагон, что мадам потеряла брюки, и предложил ей надеть свои запасные. Он не знал, что особи женского пола с окончанием на "ять" умеют краснеть. На следующей станции барышня сошла. Помахав на прощание тёте ручкой, трое из выселок продолжили свой путь.
Выбравшись из субвея наверх, Пётыр, нашёл на погребённой снегом земле маленький кусочек асфальта, и уронил на него свои модерновые пенсне. Он произнёс матерное слово, после чего грязно выругался, и, разложив разбитые окуляры по карманам, пошёл к...
24
...к товарищу Вулфа по загрызанию научного гранита нефтяного газа и прочей химии Шмыгле. На его пятиметровой квадратом кухне сидело несколько человек, один из которых был представителем противоположенного большинству и хозяину квартиры полу. Судя по произношению, дама с незапомнившимся Патитучке именем была явно прямой наследницей любителей круглых столов. Её стеснял отечественный кухонный гарнитур своими прямыми угловатостями, а так же попилено-взлохмаченный вид новоявленной звезды рокенрола явно напоминавший ей не вернувшихся из очередного крестового похода предков, и она поинтересовалась по-высельски с едва заметным акцентом о столь несовместимом с погодными прогнозами прикиде.
- Я в этих штанах со сцены даун, - стал объясняться с кельтско-карельским слэнге Патитучка, сопровождая речь сурдопереводом и жестами, наглядно изображающими траекторию недавнего полёта.
Его поняли с полуслова и поинтересовались, что за группа, с которой он упал со сцены.
- Я в этих штанах со сцены даун, - повторил Патитучка с теми же жестами, но вскоре понял, что все давно во всё врубились, и стал рассказывать про братьев своих демисезонных.
Рассказ был довольно краток, так как доза добавленного алкоголя оказалась для Патитучки смертельной, и он быстро потерял сознание. Сквозь короткий и тревожный сон он слышал, как окружающие заказали для гостьи из Туманного королевства дождей любимую песню ирландских партизанов по радиоприёмнику. Под всеобщее ликование по поводу выполнения просьбы Патитучка проснулся, и, пролепетав закрывающимися глазами про штаны, сцену и даун, уполз из кухни в поисках пристанища.
Многоспальный и полутороярусный диван заманил его голубоватым экраном телевизора напротив. Устроившись на мягкой поверхности ложа, Патитучка, впялил свой тускнеющий взор в яркий экран, и увидел там стену. На первой минуте просмотра он понял, что это шедевр известного однофамильца крутых авторучек, и тут же стал изображать из себя ценителя.
Присоединившаяся гостья и соотечественница автора просматриваемой картины, стала невольной слушательницей заумно-нелепых комментариев пьяной не уродившейся звезды, и, соглашаясь с его бреднями, периодически помогала переводить непонятные слова и фразы. Запутанный замысловатостью сюжета и впечатлений, Патитучка вырубился намного раньше телевизора, и проспал мертвым сном до всеобщей побудки.
Шмыгла орал павианом и скакал муфлоном по комнатам, вереща что-то о быстром исчезновении из квартиры. Патитучка спросонок, ещё довольно во хмелю, не понял причины спешки. Не обнаружив на себе своих дивных попилами штанов и принцессы с незапоминавшимся никак именем, он первым делом подумал, что его обесчестили, забрав в качестве сувенира одежду. Но, войдя на кухню за пожарным шлангом для разыгравшейся в нутре стихии, он увидел незабываемую картину хмелем. Под ни рваную музыку одноимённой команды Вулф танцевал с туманной гостьей вальс на пионерском расстоянии, наступая, друг другу на ноги, и глухо не попадая в ритм.
Их идиллию разрушил Шмыгла, выкинув обоих на мороз со всеми остальными гостями. Пётыр так протанцевал с партнёршей до перехода на концевую линию, сотрясая мощными па вагон субвея. Махнув на прощанье рукой, гостья из подзеркалья, смешалась с серой массой часа пик, предоставив Вулфу вальсировать в одиночку, а Патитучку с мыслями о снятых ночью штанах. Он нашёл их там же под кроватью, но осадок остался.
Добравшись до выселок, потеряв по дороге мрачного от непонимания ночного визита Ыда Ака, Патитучка и Пётыр, поспешили на базу труда и пара, завидев в окне свет. Досвистевшись до небес, они поймали ключи вовнутрь и поднялись на...
25
...на сложенных в форме проигранной партии в тетрис колонках тело Волоса. Его недолюбленная претендентка на сожительство Рыыта оберегала тело усопшего, словно мать моржиха. Завидев приближающихся хмельных пожилых подростков в жидкокристаллическом облике Патитучки и Вулфа, она бросилась на них, за что тут же получила в лоб от недремлющего Майкла. Тщетно пытающийся излечить экзему по всему телу ханкой, Волос, на глазах превращался в чешуйчатое пархатокрылое насекомое, чем-то напоминающее акадакскую настенную муху1.
Услышав всеобщую побудку, которую Патитучка продудел в прихваченную с чердака железную дужку от изголовья пружинной односпальной кровати, народ выпавший накануне, как крупно рогатый скот, стал выползать из зала для сонных актов на свет и звук, манящий своей безобразной дисгармонией. Вместе с реанимированными хрониками беспечной жизни, выполз из зала вооружённый метательно-метущим инвентарём Джынджыр. На его лице был написан восторг, переходящий в немое бешенство от ночной уборки. Один в поле, усеянном трупами и прочими остатками былых алкогольно-музыкальных баталий, он чувствовал себя воином. Справившись в одиночку с бардаком, Джынджыр затаил главную обиду года, и готов был убить каждого соратника, бросившего его в неравной битве за чистоту и порядок.
Вечеринка прошла настолько инкогнито, что ни одна персона ликбеза о ней не узнала. Впереди было более двадцати двух часов, но Джынджыр боялся прибытия стаи дятловидных уборщиц, стучащих друг на друга и на всех подряд по любому поводу.
Однажды они обнаружили использованные по назначению воздушные шарики для половой борьбы, и свалили это дело на демисезонных. Те долго доказывали, что они являются экологически чистыми натуралами, не нюхают цветы в противогазах, и не разбавляют портвейн сильно газированными напитками. Когда выяснилось, что это всех имеющая и всеобъемлющая Кизлода промышляла налево своей не совсем гуманитарной помощью с заместителем сторожихи, базар был уже замят. Но остались кривотолки, перешедшие в инородную молву. Хорошо, что в этот раз у администрации закончились деньги на выплату мзды караулу. Во время проведения первого масштабного сейшена, давно уже описанного и забытого, в зал для актов поднялся на шум проспавший вторжение многочисленных гостей неопохмелённый страж. Трытюк решил поправить ситуацию, и недовольный исполняющий обязанности внештатного охранника, быстро подобрел, приняв от беснующихся стакан необходимого лекарства. В благодарность спасшим ему жизнь, он стуканул дирекции о несанкционированном сейшене.
Всё терпело руководство ликбеза за подарки от семьи Джынджыра и проведение демисезонными разносезонных легальных мероприятий. С годами установившемуся согласию и взаимопониманию постоянно мешали быстро наглеющие и меняющиеся из-за алкоголизма водяные. Проникая под предлогом проверки водопровода на базу труда и отдыха, они находили заныканную Смитом ханку, и быстро ею напивались. После этого они уползали в подвал спать, где их ждала увольнительная по пьяной статье, а забытый и не закрытый кран через некоторое время начинал обильно капать и затоплять базу. Написанный таким образом пейзаж непризнанного мариниста изображал плещущиеся ржавчиной волны, на гребнях которых плыла к ногам зрителей, открывших дверь выставочной базы, пустая посуда из-под и для горячительных напитков и затопленные примочки, коммуникация и музыкальные инструменты. Впечатления от сложившейся ситуации к счастью не перерастали в конфликтные, и администрация, как правило, закрывала глаза на такого рода живопись. Ликвидируя потоп, демисезонные, отмечали полезность заплыва, заменяющего генеральную уборку. Кафельные полы долго ещё блестели. До ближайшего дранк уикэнда. Затем всё это повторялось, и так...
_________________________________________________________
акадакская настенная муха1 - см. альбом акадаки "флаинзевол"
26
...так и не добившись понимания. Прекратив спор о необходимости быстрой уборки, демисезонные, подтянувшиеся после отсыпания в надежде на остатки спиртного, стали подсчитывать финансы. Жаждущим похмелья было не до романсов, и, прихватив Трытюка, они ринулись к перевыполнившему план киоску. Патитучка прихватил с собой не гулянного с вечера эрделистого кобеля Ксэныча породистой чепрачной масти и перебежал вслед за остальными первую половину магистрали Ленин авеню. Ехавший по второй половине чайник бомбовоз испугался столкновения с действительностью в виде кудрявой парочки, напоминающей героев детского сериала по основам электроники, и тормознул.
Патитучка помнил правила дорожного движения с детства, поэтому постоянно их нарушал. В очередной раз, проигнорировав подземный переход, он придержал пса, и с любопытством наблюдал за кружащими манёврами испуганного водителя. Заледеневший асфальт вращал четырёхколёсную помойку шестой модели против всякой часовой стрелки, ударяя её о невысокий бордюр. Выскочивший вне себя от страха и гнева гонщик под номером "У" хотел, было уже сделать с нарушителем дорожного спокойствия не знамо что, но, увидев, как тот присоединился к шумной компании, жадно поедающей жидкий хлеб, сообразил, что может быть унижен и оскорблён. Обматерив про себя нарушителя, он сел за руль и скрылся в направлении горизонта.
Набравшись у палатки жидкого мужества, последнего, что осталось со вчерашней вечеринки, толпа похмелённых любителей острых ощущений, отправилась с трофейными напитками на базу.
Там ожидал их одинокий и жалкий Лапшерак с изрядно помятым некогда лицом и кучей проблем в глазах. Он рассказал пришедшим историю, приключившуюся с ним после его смешения со стихией. Вырубив чувствительность сознания, он утверждал, что его обули на новую джинсовую куртку, в которой вернулся со срочной службы на подводной лодке. Но все прекрасно знали, что служил Лапшерак в землеройных войсках с чёрными как солдафонская честь и совесть погонами, поэтому стали слушать не перебивая. У всех от дальнейшего рассказа наворачивались на сопли слёзы. От смеха. Рассказав о том, как он обнаружил машину с его обидчиками, и, разбив ветровое стекло, оказался в родном с детских лет жандарментском участке, он показал свою объяснительную записку. Исключая непонятные слова и обилие ошибок, там было написано, что он, Лапшерак, возвращаясь от друга, был подвергнут нападению банды, которая избила его и забрала джинсовую куртку с утеплителем. Очнувшись, он продолжил свой путь, который вывел его на обидчиков. Те сидели в автомобиле синей марки, и на его требования отдать куртку снова его избили. Тогда он, расстроившись, намеренно, хоть и случайно разбил злосчастное стекло.
Последнее предложение повалило всех слушателей в истерике с коликами животов на пол, блестящий от пролитых спиртных напитков. В этот момент на базу зашёл ещё не подобревший Джынджыр и спросил, какой урод оставил куртку на вешалке. Он держал в руках предмет всеобщего смеха, из-за которого Лапшерак шёл под статью. Единственной реальностью происшедшей наяву была разбитая машина и спящий на снегу рядом с ней Лапшерак, обнаруженные утром ни в чём неповинным хозяином авто.
Опер оказался снисходительным к Лапшераку, зная его многострадальную от сына семью. Ещё в глубоком детстве Лапшерака замели за кидание с балкона металлическими предметами. А когда снимали показания, обнаружили на балконе отсутствие папиного двигателя от малогабаритного ушастого танка. В старшем подростковом возрасте, будучи предводителем малолеток, он научил тех брать ночью табачные киоски. >>>
