Единственным из всей банды был пойман он, так как притащил добычу домой, а курирующий его или его маму всё тот же опер, обнаружил наживу, и, взял ещё спящего Лапшерака не отходя от...
27
...от повествования непризнанного Неомакаренкова, да и пиво только отягощало нутро.
Отоспавшийся Жоржик принёс идею съездить в ночной клуб с сексуальным названием и десять тысяч денег. Они ему достались от нового сожителя сестры Кузи, который продал квартиру, и, транжиря, пропивал выручку с чувством собственного достоинства.
Его идею одобрили Волос, Вулф и Патитучка, поймавшие кайф предбогемной жизни, и желая продолжения банкета, отправились в нашумевший в их умах притон.
Проведя друзей по списку, заранее оговоренному с находящейся на дружеской ноге администрацией клуба, Вулф провёл всех, кроме Патитучки. Тот по дороге, защищая честь и славу рокенрола, разбил руку о чьё-то несогласное с ним хлебало. После долгих уговоров и покупки входного билета, Патитучку обыскали по полной программе, но не найдя оружия и наркотиков, пропустили вовнутрь.
В прокуренном и пропитом до нельзя полуподвальном помещении, кишащем волосатыми людьми в коже, с черепами и костями, иногда встречались красивые девушки. Но они тут же исчезали в объятиях кишащей массы. Основное население клуба утренней заячьей породы под предводительством Ортопеда недолюбливало Вулфа за его любовь к распеванию на сцене с квачами их песен и валяние на полу с зелёным горошком - фирменным блюдом клуба. Пётыр в свою очередь держался подальше от ортопедических стелек и поближе к хозяевам заведения. С виду невзрачный мужчинка, руководящий всем этим безобразием, укладывал в реслинг одного бугая за другим. Выигранный таким образом бутылочный хлеб, переполнял своим изобилием стол, за который были приглашены чемпионом настольной рукопашной борьбы Вулф и Патитучка. Широким жестом хозяина положения и заведения чемпион угостил их, трофейным хлебом. Вулф склонился к патитучкиному органу слуха и предложил выдать сидевшей рядом цаце в писцовых мехах билет на грядущий концерт и номер средства безопасной связи. Общаться было невозможно из-за громко орущего из всех динамиков харденхеви. Не успел Патитучка закинуть замануху грациозной даме, как приревновавший чемпион предложил ему состязаться за её сердце в честном поединке на руках. Они жестами договорились до отложения партии в связи дисквалификации Патитучки из-за его хилости. Бросив вызов очередному бугаю и в момент, уложив его, плюгавый силач пошёл знакомиться с остальными друзьями Вулфа.
Жоржик и Волос к тому времени прибрались до заикания, да заодно напоили струнного высекателя квинт молодой команды, выступающей с минуты на минуту. Жоржик не поделил с чемпионом по реслингу звание дяди, закреплённое за ним его старшими сёстрами, но Вулф сумел таки предотвратить инцидент, и увёл костолома на разные беседы.
Тем временем началось выступление молодого коллектива в стиле мегадрев. Еле державшийся на ногах чешущий ритм, упоённый дармовой ханкой, упёрся буйной головой в решётку и как ни странно чётко лупил в такт всему молотилову. Жоржик для некой симметрии приложился предметом с угасающим разумом с противоположенной стороны решётки, пытаясь поймать флюиды новоиспечённого приятеля, и изобразил пальцами козу. Чья-то аура нашептала ему, что хорошо бы подстроить звук, и Жоржик, словно зомби зашагал в сторону звукорежиссёрского окошка. Построив звукорезов и фишки на пульте, Жоржик прилёг на верхней ступеньке лестницы в никуда и умер. Ступенька, упирающаяся в стену, была настолько узка, что демисезонный трупик постоянно скатывался на усеянный бычками и пельменями пол. Волос с Патитучкой не успевали закинуть его обратно, как он падал снова. Плюнув на него, они оставили Жоржика на полу. Увидев бесхозный труп, к телу усопшего подлетел местный коршун с внешностью бомжа и важностью директора заведения. Попинав Жоржика, он выдал вступившимся за друга Патитучке и Волосу исторически феерическую фразу:
- У нас тут блевать две тысячи стоит, - и с умным видом упёрся в...
28
...в пьяных глазах общественности, они закинули тело Жоржика на треклятую ступень, и дали ему в печень, чтоб крепче держался, не падал.
Концерт молодых исполнителей железяки закончился и у напоминающей зоопарк сцены, появились легендарные АТС, когда-то игравшие на одной сцене с акадакой и "Метелицей". Их облепили поклонники, словно самые анализирующие насекомые предмет калорийного отложения. Вулф недолюбливал работников АТС, поэтому отсыпал в их адрес несколько колкостей. Легенды отечественного железа сделали вид, что не укололись, и пошли на сцену.
Начавшийся мощный железный полив сопровождался плевками гетераста Белошита на беспечно трясущиеся в такт запилам макитрии фанатов. Это увидел Волос. Отняв у стоящей рядом девы банку недопитого хлеба, он вспенил остатки слабоалкогольного напитка, и словно огнетушителем обдал струёй Белошита. Тот божественно лажал и ничего не заметил. Зато заметил внештатный секьюрити. Он и дал Майклу в лоб. Волос оскорбился и покозал ему неприличный палец правой руки. Отойдя от клетки с беснующимися человекообразными павианами, он загородил собой юной зрительнице представление. Майкл показал ей уже указательный палец другой конечности и сопроводил жест вопросительно восклицательным возгласом:
- Тю?!?!?!
Девица попыталась продвинуться вперёд от Майкла, но тот преградил ей путь, и повторил своё заклинание жестикуляцией. Тогда она спросила, чего от неё требуют.
- Тю, сигарету давай! - невинным взором произнёс Волос. Юная леди угостила его сигаретой и снова попыталась освободиться.
В этот момент к ним подошёл Патитучка, подумавший, что его друг склеил красотку и с помощью указательного пальца, тянет в любовные сети. Но Майкл, почувствовав плечо друга, тюкнул ещё раз. Миловидная мордашка взирала на домогателя вопросительным знаком.
- Тю, ещё одну давай! - потребовал Волос, и, получив вторую никотиновую палочку здоровья, вручил её товарищу. Любезно угостившись куревом, они вернулись к решётке и увидели в стороне от всеобщего угара огромного секьюрити клуба попыхивающего умной цигаркой. Поймав слегка затуманенным взором пару понятливых пар глаз, амбал предложил им дёрнуть раз другой свою умную курятину.
Волос пренебрёг техникой безопасности курения, и, добив пятку, полез на решётку. Патитучка предположил, что Волос вспомнил про дальних родственников, навязанных ему мистером Дарвиным в учебнике биологии, в котором Майкл любил подрисовать разным особям фекалии и гениталии. Амбал типа секьюрити согласился с этим и весело взирал на уподобившегося орангутангу Волоса, трясущего всеми частями тела клетку.
Сооружение оказалось настолько прочным, что Майкл убедился в этом в течение шести с половиной минут. Он слез с ограждения и заявил, что хочет домой к тёплой морщинистой маме.
Не успели они подобрать Жоржика, мирно похрапывающего на ступеньку ниже, чем его оставили, как отшумевшая толпа подхватила их и вынесла из клуба. Сначала демисезонные подумали, что их выгоняют за плохое поведение, но появившийся Вулф объяснил, что их выносят со всеми почестями по их собственному желанию.
Демисезонные не заметили, как прогуляли все бешеные деньги, часть которых пошла на угощение посетителей. Задобренный халявной выпивкой народ, дотащил своих покровителей до тачки с зелёным фонарём и жёлто- чёрными шашечками. Уже никто не сомневался в том, что демисезонные вскоре выступят здесь, в клубе с сексуальным названием и загубленным детством, и, усадив перегулявших новых кумиров в авто, долго ещё скандировали всякие нетрезвые глупости и банальности, а...
29
...а последние приготовления к предстарогодним торжествам ознаменовались приездом молочно-водочного брата Патитучки - Ники Петроффа и исчезновением Жоржика. Виртуоз скрипа Ники прикупил в консерве, где учился музыке, мажорных напитков, и, прихватив друга детства - Лихо Мураву, прикатил к Патитучке. Их спиртная прелюдия началась в гостях у Волоса, куда они немедля отправились, а закончилась на базе труда и творчества, где Джынджыр с Клаусом заждались генерально-предконцертного прогона мелодий и ритмов.
По дороге на базу Патитучка попытался завербовать в крестовый поход на репетицию запеленгованного им Жоржика, обосновавшегося у Кузи и беспросветно отмечающего очередную неделю со дня продажи жилплощади сёстриного сожителя. Все попытки оказались тщетными. Жоржик всей пьяной плотью прирос к Кизлоде, и пытался сделать её счастливой в детской. После долгих уговоров Патитучка силой потащил Жоржика за руку, но тот крепко уцепился за кизлодино лоно, и, обматерив нарушителя постельного союза пьяни и плоти, вынудил того капитулировать. Патитучка не стал дожидаться, когда друг кончит, и отправился на репетицию в компании Ники и Лихо.
Увидев друг друга, Клаус и Петрофф облобызались в необъятном рукопожатии и затанцевали щемучку. Изумлённым зрелищем друзьям они объяснили, что в недавнем далёком прошлом совместно извращали октавы в группе при пионерской организации. По этому поводу все напились до полного забытья.
Утром, вспомнив, что вечером концерт, они поймали путающихся под ногами в преддверии дискотеки малолетних разбойников, и, дав им трёхлитровую банку, отправили за хлебом, предупредив, что монеты на дне банки.
По возвращении малолетки наткнулись на аусвайс-фэйс-контроль в лице ветерана-агитатора Чапая, подрабатывающего в ликбезе вольным стражем. Но демисезонная смекалка, обострённая похмельной жаждой оказалась сильней произвола почётного пенсионера. Привязав банку к тросу малярной люльки, мелкие поставщики лёгкой пьяни поспособствовали торжественному поднятию жидко-стеклянного стяга, заработав аплодисменты и сдачу на мороженое и наркотики. Грамотно похмелившись, демисезонные и компания встретили с криками ура соизволивших появиться ближе к концерту Мартена, а потом и Жоржика. Первый тщетно прятал от второго стыдливый взор и Длинолю. Все давно были в курсе длинолиного неофициального перехода под начало мартеновского конца и смотрели на это сквозь неприличный палец действительности. Сам потерпевший был проспиртован донельзя и таковым себя не считал.
- Патитучка! К тебе бабы пришли, - раздался счастливый возглас Волоса.
- Привет! Патитучка, - сказали вошедшие вслед за ним на базу две симпатичные неопознанные мордашки. В процессе беседы выяснилось, что получили они билеты и фото после незабываемого шоу, от бороздящего морозные просторы выселок Патитучки.
Нынешнее шоу заметно уступало грандиозностью предыдущему, и было отмечено только пьяными вальсами Ники Петроффа в объятиях далеко несовершеннолетних учениц и коматозной белки. Накачавшись в танцах и сильно тонизирующими алкогольными напитками, он уснул за порталом, рискуя быть погребённым в них от начавшейся безумной дискотеки.
Прощаясь с Патитучкой, поклонницы его буйных танцев на сцене, поинтересовались не наркоман ли его друг Волос. Их смутили его изъеденные экземой руки. Патитучка немного подумал и ответил, что тот скорей алкоголик и пошёл делить первую демисезонную зряплату.
Выручки хватило ровно на бутылку водки. Остальное стало прибавкой к пенсии Чапая, совместившего аусвайс-фэйс-контроль с продажей билетов по тридцать пять моркованцев. Это число очень нравилось демисезонным, и они на нём остановились, судорожно вспоминая следующее. Далее продолжаясь, следовала вот уже почти полугодовая, мерзкая зима с...
30
...с новым счастьем, с новым здоровьем! Демисезонные провожали старый год по своим конурам и берлогам, в однорылье поедая годовые запасы и ханку. На двенадцатом свистке рождественской кукушки Волос позвонил Патитучке и предложил сходить в гости к своему бывшему однокашнику по лесной школе и игре на гобоистых инструментах. Майкл был с детства великим пакостником и недолюбливал друга детства, за то, что тот его постоянно закладывал. У стукача столетней давности собрались и другие менее неприятные товарищи по волосатому детству. Патитучка всех их знал по доисторическому и неописанному время препровождению на лавочке и поплёвыванию в сторону неизвестного будущего.
Вечеринка сразу убила Волоса своей до приличия скучной солидностью, поэтому, раздавив с Патитучкой четвертинку ханки в два глотка прямо в дверях прихожей, он пригласил всех в зимний сад раскурить умную папироску дружбы. Пыхнув с превеликим удовольствием, вновь прибывшие гости, прибились создавшейся вокруг меланхолией, и убитыми глазками взирали на окружающую их скуку.
Тем временем подтянулись какая-то соседская пара, трезво и осмысленно с восторгом смотрящая на всё убожество окружающего мира. Вокруг них началась подхалимская пляска хозяина квартиры, напоминающая нечитанные книжки классиков с пожелтевшими страницами мещанской жизни.
Заискивающие беседы, перенасыщенные пошловатым кокетством и лицемерием, были прерваны Майклом. Он поднял дрожащей рукой бокал ханки, претендующий на тост, и поинтересовался у присутствующих знают ли они что самое главное в жизни. Все разговоры в миг умолкли, и любопытные взгляды обратились в сторону подвыпившего спикера в надежде услышать исчерпывающий оригинальной интеллектуальностью жизненной позицией ответ.
- Запах вагины, - без излишнего пафоса, но со смаком произнёс Волос и сразу уловил ожидаемую реакцию. Напряжённые улыбчивым ожиданием мудрости физиономии скуксились и стали напоминать овощи фрукты с минного поля в неурожайный год. Взрыв таки раздался. Взрывная волна патитучкиного хохота чуть не контузила без того сконфуженную публику.
На этом праздник был завершён. Недоумевающая соседская чета, поинтересовалась, откуда взялись эти невыносимые волосатики, на что хозяин места, но не положения ответил, что сами пришли. Сам нарушитель спокойствия ещё раз курнул и улетел в никому неизвестном направлении.
Как проводили демисезонный год, так ничего нового и не нарисовали в перспективах Клаус и компания. Михельсону разонравилась программа и отношение к работе коллег. Жоржик боялся просыпаться не знаменитым, поэтому старался не просыхать. Мартен скрылся с Длинолей в направлении известном только ветру, гуляющему в их непокрытых головах. Джынджыру вообще всё стало по барабнам, и он их продал, чтобы купить своей Репке лекарство от глупостей, по причине рецидива последних. Патитучка вообще ничего не понял и стоял, раззявив рот, когда сообщили, что репетиции ансамбля закончены.
Джынджыр добавил дыма без огня, заявив, что забирает свою нетрудовую книжку без жалоб и предложений, оставляя должность придворного руководителя кружка "Весёлые нотки" вакантной. Он предложил всем желающим сохранить за собой базу труда и творчества, в противном случае он объявлял всех, включая аппарат и прочие предметы без инвентарных номеров персонами нон грате, и убедительно попросил освободить помещение в течение ближайшего месяца. В подтверждение своих слов он выкинул из окна электрический чайник. Его мудрому совету никто не последовал и должность придворного музыканта стала зиять вакантностью. Вслед за чайником готовились к полёту с пятого этажа усилители, магнитофоны и колонки, но Организьма, подговоренный старшим братом собрал друзей шурликов по...
