5.
...наконец-то определиться в составе и начать репетиции. Джынджыр позвонил Клаусу и заявив о своём участии и приобретении барабанистой установки системы "Тута" с острова солнечного полнолуния, аккурат прошедшую по многим отечественным блюзово-джазовым рукам и хорошо сохранившую форму звука, снял все вопросы с повестки дня. На первую же репетицию после долгого демисезонно-летаргического сна в стенах старой, заново переделанной базы труда и творчества, о которой Михельсон намедни договорился с Добродумом, Джынджыр привёз своё приобретение, чем сразил всех на повал, особенно длинного барабанера "Заднего прохода" Шамарая, который до этого марал кривыми сбивками и самоклеющимися жевательными гамами старенькую и нелепо избитую установку "Трахтон".
Пообещав в довесок к этому принести на базу весь аппарат с цветомузыкой и электрочайником, демисезонные тем самым подкупили примитивно (в плане музыкальных познаний) сформировавшихся чудо-рокеров. Единственный соображающий в аранжировках и нарезаниях на семиструнно-самопальной закамуфлированной под гжель цвета каки лопате системы "Ямахудам", виртуоз-радиолюбитель Костючка, не смотря на ефрейторский возраст, прозванный капитаном, сделал сморщенно отсутствующий вид и позже, оставшись со своими коллегами наедине, шепнул что-то против незваных гостей, постепенно превращающихся в равноправных хозяев. Его опасения были не напрасны. На следующий, после обустройства и дебютной в новой жизни репетиции день Джынджыр, прихватив с собой кучу привезённых из разных стран подарков и нетрудовую книжку, отправился в дирекцию ликбеза и тут же стал официально внештатно числиться младшим слесарным дворником по музыкальной работе.
Время репетиций было "по-дружески" распределено в пользу демисезонных, которым за трёхнедельный срок надо было состряпать какую-нибудь программу к рок-коцерту в лумумбарии. Все старые опусы были сразу сняты из обращения. Клаус показал свои новые авторские работы, написанные в перерыве от гастролей с псевдомушкетёром и в процессе воспитания новорожденного Железной Ледиленой сына, названного в честь любимого микрофона Шуриком, в тайне от неизвестного немыто-нечёсаного борца за рокенрол во всём мире Саушкина, с которым даже и не попытался создать неодемисезонный проект.
Джынджыр, вдохновлённый крутизной и звучанием нового очень ударного инструмента, сразу заиграл лучше далёкого прежнего, как будто гастролировал не с барыжными тюками по Азии, а с подающей надежды рокенрольной командой по самому ближнему зарубежью. Жоржик внимательно следил за клаусовской довольно стандартной распальцовкой на грифе, временами предлагая заумные аккорды, вычитанные им из аудио приложения к журналу "А ну-ка с техникой". Патитучка глухо не врубался в то, что от него хотят, и, брезгуя от незнания квинтами и терциями, упрямо монотонно лупил в однообразную тонику. Клаус с Жоржиком пытались разнообразить и украсить басовые его партии, но Патитучка обиженно ковырял мимо нот, ритма и денег одному ему понятные фуги. На помощь неумело басящему пришёл Волос с пьяной жидкостью и по давно сложившейся и пока никем не отменённой традиции все выпили за успех, который как любое абстрактное дело, каждый понимал по своему. Клаус представлял себя на сцене главного кинотеатра страны, постоянно помня о ящике морилки, выдвинутого в качестве пари Бундусом. Джынджыр видел успех в барабанистой выучке и лупастой виртуозности, которые можно было достичь лишь постоянными настукиваниями по "Туте" и некоторым бестолковым головам согруппников, к которым относился Жоржик, размечтавшийся поскорее начать работать в рокенрольных клубах за хань, и Патитучка, с нетерпением ждущий окончания каждой репетиции и начала хоть какого-нибудь концерта, чтобы вписать его в давно разлинованный архив и на компакт-катушечку. Майкл, в глубине скотской души сильно сомневался в успехе демисезонного предприятия, но всё же за оный выпил, видя в этом некую корысть, что будет хотя бы база, где всегда можно как следует чего-нибудь...
6.
...чего-нибудь ещё, и прокиряли-прорепетировали таким образом до первого дня официальной зимы и соответствующего по номеру концерту после реанимации.
Саундчек по настройке звука и выявлению главного таланта и хэдлайнера1 соответственно с остальным разогревом, был назначен Гнадием Плычем накануне. Куча припомпездных монстриков толпилась у дверей интерзала в ожидании прослушивания. Появление демисезонных дядек было озвучено неприветливым ропотом студенческих муз, борющихся за право первого втыкания в аппарат. Среди всего этого, преимущественно трёхаккордного однообразия резко выделялся дядя Мытья со своею бандой полудохлых панков. Их феерические композиции никак не сочетающиеся с самым отдалённым понятием о музыке, сильно напоминали звуковой коктейль лесопилки по металлу, песочной сирены и пьяного дебоша с огнестрельной поножовщиной. Доброй рукой Гнадия Плыча они были вписаны первым номером программы и отождествляли собой фаллически опущенный символ рокенрола.
Последними выползли настраивать свои более музыкальные, чем у предшественников инструменты демисезонные. Узнав о большом количестве ВИА и увидев преступно неумелое обращение с ударными инструментами, Джынджыр отказался выставлять свою новенькую установку. Патитучка в корне согласившись с другом, выставил одиноко томящийся (после окончательного вывоза аппарата на базу труда и отдыха) слабоустойчивый набор барабашек периода лажи. Джынджыр достал малый набор стукача, состоявшего из родного зилджелеза2 со стойкими стойками, суперманевренными ортопедическими педалями для бочки и хай-хэтовой двуполой шляпы, да нержавеющего рабочего барабана, имеющего пятнадцать преимуществ перед пионерским. Тут же к нему стали подходить стукачи, мнящие себя коллегами, и с соплями в честных глазах начали клянчить поиграть на такой диковинке. Джынджыр, будучи человеком мягко добрым и безотказным, просто не услышал заунывной мольбы, и, совместив наборный блеск с остальной помойной рухлядью, дал счёт. Демисезонные, предварительно пощупав-помучив звук, заиграли свои песни. Прервавшись на середине второго соло третьей композиции они сняли все вопросы о предстоящем хэдлайнерстве не только у Гнадия Плыча, но и у остальных присутствующих. Идущие до последнего в лидерах команда "Рольз", (что-то среднее между совсем ранним и маразматично поздним "Столинг Роунз"), отыграли без басуриста, и по первым демисезонным аккордам поняли, что их подвинут. Они молчаливо громко материли бас-прогульщика, ворвавшегося после их выступления в интерзал в объятиях группы поддержки из трёх смазливых барышень и заявившего во всеуслышанье, что "послушал он их со стороны, ну и гадость они рубят". Его долго мысленно пинали в пыли коридора, пока не вмешался Гнадий Плыч и не сообщил порядок завтрашнего мероприятия.
Кондошка краем недоразвитого слуха уловил уровень выступающих на этот раз роковых для него банд, и, сославшись на опухоль представительной железы то ли у бас-балалаечника, то ли у инструмента последнего, в последний момент снял свою кандидатуру с пестрящей (благодаря лёгкой кисти Патитучки) афиши с анонсом предстоящего концерта. Он уже задумал провести пару недель, спустя рукава, альтернативный сольник, где по традиции будет единственным и непревзойдённым монстром. Фортепилильщица и пионанистка его бас-балалаечника - Кэт, временно отделилась от основного капитулирующего проекта и решила сыграть пару опусов, собственного изобретения. Правда, на культурно официальное открытие, куда она метила был уже назначен молодой удмудатский пионанист Голодырев с регтаймовыми диксилендами. Но ей всё же удалось уломать Гнадия Плыча и подписаться на соучастие в открытии рок-концерта, и каким-то...
___________________________________________________________________________
Хэдлайнер 1 - главный и разогреваемый остальными участниками концерта исполнитель.
Зилджелезо2 - железо фирмы "Zildjan".
7.
...каким-то ... назначить за два часа до концерта ещё один саундчек, дав возможность заранее пришедшим зрителям ознакомиться с предстоящей их вниманию программой. Демисезонные долго красовались перед специально прихваченной скрытой камерой в ожидании своей очереди. Кока, вероятно, влил в себя больше необходимого количества жидкости для прочистки ушей из грязного пятидесятиградусного спирта и перепутал общепринятый регламент настройки, и демисезонные оказались снова последними.
Добившись от Коки и его агрегата приемлемого звука и одновременно завидев появление основной массы группы поддержки, ведомой Волосом и Вулфом, демисезонные отключились от щупанья звука и присоединились к вновь прибывшим. Патитучка любезно предоставил под распитие привезённых и припасённых напитков свою кинобудку. Компания Саушкина и Сени Жидарова с супругой составила конкуренцию демисезонным и особо приближённым к их невеличеству Майклу и Пётыру в распитии пьяни. Вулфовский однокашник - Андрос, со знакомой до боли кино-физиономией, добил последнюю каплю ханки, и, услышав краем уха шутку, отвешенную в никуда Джынджыром про имеющуюся незамерзайку для авто-дворников, потащил шутника к машине. Подставив хлебало под алкогольную струйку, известный отроческий плюмбум с удачной кинопробой и филателист-беспредельщик1, выдул почти весь спиртовой запас автолюбителя, включая аптечку, тосол и тормозную жидкость. Дойдя до нужной звёздной кондиции Андрос смутно, но увидел потухающим взором камеру с оператором Волосом, и, раскинув по-плебейски-плейбойски указательными пальчиками крайне правой руки, поздравил Майкла его с "этим, первым концертом". Допив кем-то позабытый хлеб, он выпал в осадок, и его понесли в партер. По дороге его пьяный лик кинул тень сомнения на дивизию дохлого Дональда Дака, в лице нового басовщика Урлиха, и последний стал пытать свою память, где он видел усопшего. Ему на помощь пришёл Пётыр, и, напомнив о самых известных ролях Андроса, стал свидетелем вернувшейся памяти к склеротичному юноше с сопровождением описания финальной сцены ныне пьяного артиста в грубых и вульгарных подробностях. В это время волосатый папарацци фотографировал на видео демисезонный плакат, чудом сохранившийся от прошлой жизни, на фоне его одноимённых исполнителей.
Тем временем подоспела оставшаяся и самая многочисленная часть демисезонной тусовки, ведомая очень беременной Халей. Увидев жену, Волос на секунду оторвался от камеры, заодно отметив доминирующую демисезонную публику. Поцеловав супругу и немного покуражившись перед объективом автопилотируемой камеры, Майкл продолжил съёмку исторического рок-концерта. Отсняв в пол-экрана длиннудное речами ведущей первокурсницы и Гнадия Плыча о корнях рокенрола, утверждённых ещё при старой власти министерством культурных, Волос одноглазо прошёл в зал, растоптав лежачий партер. Поняв, что половинчатое изображение не от закрытого левого глаза, а от попавшего в кадр ремня камеры, он всё поправил, и, расположившись в первых рядах, продолжил съёмку.
Первым выступал студент подфака лумумбария Голодырев в лапсердаке, заношенном не одним поколением выпусков его далёкой удмудатской таёжно-лесной школы с сально залатанными вставками и заплатками. Его правильно поставленная педофилом по музыке рука, указывала на умение залихватски мастурбировать на зеркало или портрет главного титанического утопленника. Гордо ссутуленная осанка стыдливо скрывала взволнованно счастливую подгнившую улыбку на прыщавом тельце, перенёсшем несколько нехороших заболеваний и половое созревание. Он уже вторую неделю не писался, а его мочевые позывы успешно выливались в каждоночные поллюции. Голодырев старался не отвлекаться на посторонние темы и, в общем, сыграл старенький регтайм без запинок и лажи, войдя в историю через нерезкий фокус камеры оператора Волоса, чуть-чуть...
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
Плюмбум и филателист-беспредельщик 1- роли Андроса в большом синематографе.
8.
...чуть-чуть не сбили Волоса с панталыку и с корточек. Майкл, едва сдерживая любезность, попросил ноги опоздавших зрителей, нагло залезшие в поле зрения его объективного фокуса, здесь не ходить и вслух упомянул их мать. Счетчик батареек и кадров дал сбой и команду оператору, сделать репортаж поэкономичней, чтобы хватило энергии и ленты для заснятия демисезонной выходки на сцену с истекающей оттуда программой.
Отсняв выступление фортепианистки Кэт, промурлыкавшей на непонятном наречии две битловатые композиции, Майкл запотел систему видения "окуляр-объектив", и, передав камеру штативообразному Шалуле Шамандейле, припозднившемуся с новой семьёй Мнимого, уполз к друзьям с хлебом, подальше от партера, пытающегося подтанцовывать в ожидании рокенрола.
Дальнейшая видимо-нарезка запечатлела феерическое выступление дяди Мытьи и его бесподобно непоправимого фри-джазованного бэнда. Доведённая до экстаза публика не знала от чего умереть, от собственного истерически прединфарктного смеха или от убийственно нервнопаралитической какофонии, сопровождаемой идиотскими фразами исполнителя. Уже почти добитая аудитория с трудом дослушала бредни на якобы мадьярском языке, и изгнала недоделанного панка со сцены.
Следующие выступающие были гораздо терпимее, и не оставив ни впечатлений, ни своих названий, постепенно уступили сцену наиболее ожидаемым ВИА.
"Рользы", несмотря на некоторую тормознутость и неритмичность барабанера, с растущими из длинных рукавов свитера палочек, всё же сорвали часть положительных оваций зала. Остальные бравые бисы и аплодисменты достались демисезонным, которые выйдя на сцену не обнаружили ещё недавно отстроенного звука, и, невзирая на пьяное отсутствие глаз, ушей и совести Коки, после продолжительной подготовки, начали-таки своё выступление. Ведущая с третьего раза, переспросив, под всеобщее улюлюканье объявила хэдлайнеров.
Джынджыр с едва прикрытым торсом и беззубой улыбкой, уклончиво в сторону хай-хэта задал ритм. Его поддержал Клаус, виртуозно рокенрольно запилив интродуктивный соляк. Жоржик слепо, через светозащитные очки-гады системы "Дракула" стал хлопать в предполагаемую сторону слушателя с просьбой поддержки. Патитучка закружил в объятиях своей басовочки, размахивая отросшими до неприличия хаэрами, едва не опрокинув из-за короткости коммутационного шнура на себя портал звука. Мощная поддержка зала по-декабристски разбудила Хоффа, упившегося до двойной буквы "зю" с коллегами-даками, и он, помахивая окрылённым настроением, выполз в трудноповторимом танце к сцене. Не добившись ожидаемого успеха, Хофф стал помахивать очень длинными и грязными патлами в сторону Жоржика, в разрез заданному Джынджыром ритму. И здесь оставшись проигнорированным, пьяный ддддшник стал сигнализировать своим коллегам понятными только ему жестами, совсем отдалённо напоминавшими азбуку-борзянку. На его сигнал, хоть и запоздало, но среагировал Урлих, вывалившись в низовье сцены и упав вместе со стойкой и тарелкой на ней в коде второй песни.>>>
