33.
...конфискованного за недопитие и, похмелившись, отправился в ЦДХу. Торговля шла стороною, и Патитучка весь день просидел в офисе, за чаем в прикуску с милыми беседами в компании девочек, которых совсем недавно совершенно случайно сюда устроил. Тогда, как и сегодня настроение было скорее болтливое, чем спекулятивное. Две прелестные Катрины были почти разведены им на покупку какого-нибудь безделушного сувенира, но, выяснив, что барышни - студентки он перевёл беседу в некоммерческое русло. На заданный встречный вопрос по поводу торговли продуктами народного ремесла, Патитучка дал поперечный ответ и обещание поговорить со Стишком о трудоустройстве немного таинственных едва знакомок. Он почти сразу подавил злой умысел дальнейшего сближения душ, подразумевающихся плотью, как только окончательно флюидно уловил всю порядочность и безобидность собеседниц. Патитучка помнил накануне данный себе обет безбрачия и утех с достойными несерьёзности фемидами, которым на вопрос "куда подевался?" можно было ответить ласково и с юмором "так война же, деточка, все ушли на фронт" или что-то в этом духе. Хороших девушек Патитучка берёг если не для своего светлого будущего, то для других и жизни им не портил.
Несколько дней спустя рукава, девочки поочерёдно работали в офисе галереи, где в основном занимались науками и изредка объявляли редким посетителям безумство цен на испещряющую стены и пол живопись. Их едва оплачиваемый труд включал также чайник к прибытию Стишка, почувствовавшего себя большим боссом. Ведь остальные его подчинённые были настолько анархичны по отношению к нему и общему делу, насколько это позволяла зряплята, вычитаемая из общей выручки.
За это время одна из Катрин успела, не наработавшись, уволится по собственному желанию и её место заняла Ива. Патитучка также на корню затушил, не зародившиеся было мысли, и она стала ещё одной знакомой, собеседницей и почитательницей одних и тех же книг. Патитучка дососал пакетик заварки и запил это дело хлебом, принесённым ему Москитом как гуманитарную помощь от похметологов "красного креста и зелёного полумесяца". Он увлёкся и вскоре почувствовал недомогание со стороны мозга. Собрав остатки мыслей в ларец подсознательного имущества, где они перестали домогаться друг друга, Патитучка отправился на праздник жизни имени Хоффа, только собравшегося перевалить через вторую декаду лет.
В тесно-уютной комнате с санузлом и кухней почти без прихожей разместился весь балаганчик с самыми друзьями-близкими, и пели на свой бульварный манер заздравницы невиновному по случаю торжества. Патитучка выпил как мог и понял, что начал трезветь. Главным симптомом этого было осознание того, что он сильно пьян. Поболтав по долгу со всеми за музыкальную жизнь, Патитучка произнёс несколько прощальных тостов и, расцеловавшись с Хоффом, пообещал ему как-нибудь вернуться. Разделившая гостеприимность и недалёкую дружбу мужа Захария, выдала гостю весь его багаж с которым, тот приехал. Патитучкино удивление по поводу привезённых с собой басовки и шмоточной сумки не уместилось в скромном метраже жилплощади и первый был вытеснен всем остальным на улицу. Лишь здесь на дуновении и смешении свежих ветров с утробными, Патитучка вспомнил, что не был дома с того самого концерта, на который уехал почти трезвым. Даты при этом восстановить не удалось.
Добравшись по железнодорожному подземелью до угла, ведущего на выселки посредством некоторых маршрутных средств, Патитучка улицезрел до боли замёрзший знакомый образ. Околевшая до ностальгических слёз в ожидании общественно важного транспорта, Корлик была приглашена прокатиться до дома на пойманном шарабане чайника, доставившего пассажиров и прочий груз до подъезда так, что на крыльцо, на которое выехал лихач-бомбильщик, выбежала комендантша корличьей крепости-высотки и начала причитать. Увидев Патитучку, она немного успокоилась и удивлённо...
34.
...изумлённо смотрела на беснующегося по сцене "таблетки" Патитучку и хотела его. Хоть она и дала ему клятвенное обещание хранить тайну их страстей от общественности и Жоржика в первую очередь, но именно в неё, не замедляя шага, Кизлода посвятила сестру своего бывшего фаворита - Кузю. Там это тоже надолго не задержалось и вскоре друзья, ставшие от кизлодных глупостей молочными братьями, изображали друг перед другом трагикомедию "Ничего не случилось". А на самом деле ничего и не случалось. Жоржик прекрасно понимал Патитучку, по жизни ленящегося покрыть с любовью и без запределы выселок. А второму в свою очередь почему-то было неловко перед товарищем, хоть былые чувства первого и сократились до минимума. Теперь они стали ещё реже, но Жоржик молчал и лишь сквернословил, заменяя богатый язык матерными эквивалентами. Единственные две его фразы, вошедшие в историю без вмешательства цензуры, были отпущены им в демисезонной компании. В первом случае на базе, когда спортивно-компьютеризированная репетиция затянулась до утра, и в пылу баталий закончились нормальные сигареты и все перешли на более-менее солидные бычки, а Патитучка достал трубку для окончательных перекуров на такие случаи.
- А чего, толковой курятины не осталось? - вдруг оторвался от экрана и сопровождающего события на нём небоскрёбного мата Жоржик, чем поверг друзей в замешательство, пока те не поняли, что на самом деле он имел в виду.
Второй случай предшествовался покупкой Джынджыром шахи-помойки и дальнейшим обнаружением в ней дефектов, недостатков, включая перебитые номера движка, несколько омолодившие сиё средство передвижения. На этот раз Жоржик как всегда был не многословен и ограничился короткой фразой, чуть позже продолженной тирадой по матери:
- Ну что, Джынджыр, кончину схватил?!
Здесь демисезонные быстрее врубились, что подразумевал их коллега.
Но главный конёк Жоржика всегда был в произношении тостов. Тут он не знал себе равных. Всё до него банально и иногда оригинально произнесённое предавалось забвению. Его фирменное "чтоб ты сдох!", сопровождающееся конкретной датой, упоминанием бородато-рогато-вонючего млекопитающего с дальнейшими посланиями в далеко неприличные места, производило на новичков компании фурор. Несколько раз ему порывались почистить страдающую от неухоженности личину, но вмешивающиеся в это друзья и тостуемый, отмазывали товарища, объясняя, что это добрая традиция, годами сложившаяся из аналогичных побуждений. Патитучка вспоминал всё это в постели с Кизлодой, не помня, как туда попал, пока его интерактивная партнёрша одновременно делала ему минет и общалась на интимные темы с Жоржиком по телефону. Трубка была радиоуправляемой, и Патитучке не грозило быть задушенным в самый ответственный момент. Он, веселясь над ситуацией, дождался оргазма, который совпал с апогеем беседы о былой любви и стал клонить многоканальную жрицу ко сну. Но та от чего-то расчувствовалась и разрыдалась. Едва страсти улеглись спать, за окном послышался характерное жоржиково щёлканье трескающимся лицом, не давшее результатов и позже - стук в окно. Притаившиеся подпольными партизанами-любовниками молча ждали ухода незваного гостя с серенадой щелкунчика, пока с ними не случился приступ комичности ситуации, и они сиво не заржали. Но ночной патруль уже куда-то срулил, видимо, наконец, смекнув, судя по подоконной оранжерее, что явка провалена. Зато проснулась мама в соседней комнате и поинтересовалась что за истерия и кто её соавтор. Кизлода ответила, что ночует с подругой. Маму ответ удовлетворил, но заснуть не давал вопрос: "почему у подруги такой низкий голос и большой размер обуви".
Утром она всё же заглянула в комнату и несколько успокоилась, увидев длинно торчащие из-под одеяла космы "подруги", пока не познакомилась с неформальным...
35.
...запрещенным приёмом ниже пояса, но сделала это ласково и чувственно. Жоржик получил тоже самое, но чуть позже, когда Кизлода наконец-то выпроводила Патитучку и тот пошёл обмываться перед концертом.
На очередное выступление в гайдаровском аббревиатурном клубе, ознаменованное очередным разводом сего заведения на деньги, была приглашена кондошина супер-группа, сменившая состав и в связи с этим название. Пришедший в качестве лидера - шестиструнного виртуоза Боб придумал новое слово "Джа"и предложил его в качестве наименования столь экзотического коллектива, куда также влились ещё несколько больших оригиналов жанра от бритых поп до зафанкано-свинганутых хиповых хопов. Давить чёрно-белую клавиатуру после долгих полураспадов и вливаний селекционными путями, многочисленно бестолковых интер-проектов был выведен удмудатский пионанист Голодырев. Микрофон наконец-то отобрали у сторожил интер-движения Кондоши, его толстокожего басуриста и метрономно-неровного барабанера и отдали Мыслинтяю - солисту церкви от шестого дня имени Люцифера Антихристовича Сатанеева. Басовочку отдали Филу - бывшему аккомпаниатору лидера лумумбарского панкового движения эволюционного регресса "back to mon key" дяди Мытьи. Оставшийся без толстострунного инструмента бывший фаворит пианистки Кэт, не получивший имени в честь капитана Немо, сместил и изгнал со слабо ударной несамоходной установки кривого пионерского барабанера, самолично заняв своими многоместными чреслами это шатко не валкое место1. Вот таким сексуальным тетом, насилующим молитвами двух пережитков прошлого с трудом отловленных муз был представлен демисезонный разогрев. Единственно волнующий хотлайнеров момент был выполнен: "Джа" притащили двойной биток своих идолопоклонников, ещё не слышавших новый проект заведомо кумиров. Забив собой все пространства зала, публика лишь рукоплескала. Напитки остались в баре нетронутыми, повара без работы, зато толпа довольна и, дослушав своих любимчиков и демисезонных, покинула свои пустующие столы с одиноко-переполненными пепельницами и дружно двинулась в сторону субвэя. Демисезонные получили от администрации обещанный гонорар с претензиями по поводу голодающих посетителей. Отжавшись пятьдесят раз плечами, исполнители посетовали, что нынче народу важней пища душевная, но в следующий раз обещались привести более материальный люд.
Дав свой последний концерт, вызванный отращённой заново ручной конечности Джынджыра, Федот пустил скупую слезу Орангутанга и поблагодарил за доверие и всё новое, с чем не сталкивался за весь давний опыт ударника труда. Лишний раз убедившись, что алкоголь совместим и прямо пропорционален успешному творчеству, Федот никак не мог остановить в себе внутренний смех, порождённый увиденным сегодня. Он буквально был шокирован после обязательной процедуры переобувания в разношенные до чешек полукеды, когда увидел, что его барабанчатый коллега из "Джа" работает в одних носках, да ещё с таким видом, будто они стираны, и он не мажет мимо неправильно заданного такта, а как минимум выдаёт шедевры ритмически изысканного рисунка. Поинтересовавшись секретом невиданной доселе фишки, Федот был осмеян как дилетант и невежда, без какого-либо стажа.
Демисезонные попрощались с маэстро-стукачом, пообещав в случае чего обращаться за помощью, мысленно постучав друг другу по головам, чтобы не сглазить Джынджыра, и выпили за здоровье обоих. Все прекрасно понимали, что, чтобы не случилось, Орангутанг со своими карданными замашками на нежное демисезонное творчество, не смотря на свои замечательные человеческие и музыкальные качества, будет теперь ежели чего приглашаться в последнюю...
____________________________________________________________________________
1- здесь, далее и до этого, сталкиваясь с неизвестными именами, читайте предыдущие части.
36.
...финальную ноту протеста против разорения закрывающейся кормушки под названием гайдаровского произведения из трёх букв, демисезонные получили зряплату и были таковы в поисках, где бы ещё поживиться. Все двинулись в сторону дома, а Патитучка, к которому пришли его однокашники Птица Ворон, Саббат и Птица Сокол, был ими же похищен для дальнейшего зажигания в выбранной для этой цели "таблетке". Кинув пальцы опахалом, Патитучка заявил, что является в этом заведении не просто членом, а почётным с правом приглашения гостей, и бесплатно провёл бывших товарищей по средне-образованным несчастьям. Там творилось что-то совсем безумно-помрачительное. Упасть было не то что некуда, скорее стрёмно было быть раздавленным теснотой толпы отдыхающих. Кое-как протиснувшись к стойке, компания однокашников стала тупо напиваться под известные мелодии зарубежной эстрады, выжимаемые неизвестными умельцами со сцены. Птица Ворон, специализирующийся по авторским правам, заявил, что сия хитовая группа за исполнение чужого добра, должна уже немеряно денег. Потом он ещё немного подумал и вынес окончательный вердикт, что на деньги попал клуб. Патитучка попросил друга не закрывать "таблетку", ставшую ему родным домом и местом работы одновременно, ненадолго пропал, пристроил у дежурного менеджера в офисе свою опять не понятно зачем прихваченную басовочку и вновь пробился к стойке. Саббат влил в него порцию вискаря, а Птица Сокол захотел женщину. Поняв, что последний претендует на то, чтобы ему подогнали жгучую сосульку, Патитучка показал обширным жестом Птице №2, что всё в его, соколиных руках.
Концерт вскоре дал последний мажорный аккорд, оборвавшись на оптимистичной ноте ля. Попурристые музы получили гонорары и их только больше не видели. Вслед за ними зал стал потихоньку рассасываться, что давало определённые надежды на весёлое проведение дальнейшего вечера. Это толкнуло Птицу Сокола и Патитучку на подвиги. Не прошло и последних, спешащих до закрытия подземки посетителей, как за освободившимся столиком в компании однокашников сидела, судя по наивным ликам, святая двоица честных давалок. Саббат возражал всякому неудобству, доставленному друзьям в виде угощения за его счёт. Он объяснил свои замашки тем, что давно уже ворует в таких размерах, что не знает, куда девать деньги и если не пропьёт сегодня круглую сумму, будет чувствовать себя ущербно. Крепкий заокеанский напиток быстро развязал Патитучке язык, руки, а за ними и всякие бирюльки от женского белья. Придя в сознание, он ощутил себя в ком-то темпераментно тёплом, стоя на полусогнутых в четыре с половиной погибели. Вскоре пространство окончательно раскрылось перед ним, и, не разбираясь, где он - во сне или наяву, понял, что находится в туалете, причём на непривычную букву. В дверь давно уже стучалась созданная естественными надобностями очередь из прекрасного танцпола. Ещё чуть помучавшись сухостоем, он вышел из незнакомки и кабины, оставив партнёршу наедине с фаянсовым фекалопитающимся, в котором одиноко непотопляемо плавал недоиспользованный напальчник. Он, так и не познакомившись с подругой, был доставлен чуть трезвыми товарищами домой. На следующий день Саббат рассказал ему по телефону лишь о том, что видел и о том, что было потом. Ненагулявшийся Птица Сокол, который снял двух красоток в "таблетке", был обкраден Патитучкой. >>>
